МАРИТЕН

МАРИТЕН (Maritain) Жак (18 ноября 1882, Париж – 29 апреля 1973, Тулуза) – французский философ-неотомист. Получив воспитание в протестантской среде, Маритен провел юность в интеллектуальных и нравственных исканиях, связанных с неудовлетворенностью современным ему состоянием философии и с ощущением кризиса европейской цивилизации. Выход был найден в принятии католичества (в 1906; под влиянием Леона Блуа) и в обращении к философии Фомы Аквинского. Последующие годы были посвящены активной научной, преподавательской и общественной деятельности: с 1914 – профессор Католического института (Париж); в 1940–45 работал в Принстонском и Колумбийском университетах (США); в 1945–48 – посол Франции в Ватикане; в 1948–60 – профессор Принстонского университета. В 1958 открылся Центр Жака Маритена по изучению томизма в Нотр-Даме (США).

Маритен стремился к аутентичному, но актуализирующему прочтению трудов Фомы Аквинского (сам он называл себя не неотомистом, а палеотомистом), однако его мысль была принципиально открыта для диалога с различными философскими системами (Маритен испытал особое влияние Бергсона) и с современными гуманитарными науками – антропологией, психологией и социологией, а также биологией (прежде всего влияние эмбриогенетической теории неовитализма Г.Дриша).

В основе метафизики Маритена лежит понятие «бытия как бытия». Мироздание, согласно Маритену, состоит из единичных конкретных бытийствующих вещей, имеющих своей причиной высшее бытие – Бога. Эти вещи представляют собой неисчерпаемые сверх-объективные субъекты, объективируемые интеллектом на первом этапе их познания – при «простом схватывании». Т.о. порождается мир объектов. Однако томистская теория познания, основной принцип которой – «истина следует бытию вещей», не останавливается на этом этапе. Уже чувственное постижение мира позволяет нам воспринимать вещи как сущие, хотя при этом не происходит понимания самого «акта существования». Только интеллект, осуществляя экзистенциальное суждение (а экзистенциальным является, по Маритену, и предикативное суждение), интенционально переживает тот самый акт бытия, которым бытийствует вещь. Более того, постижение интеллектом акта бытия вещей является необходимым для достижения ими совершенной степени бытия. И если объект является интеллигибельным моментом превосходящего любую объективацию субъекта, то постижение бытия субъекта в суждении можно назвать сверх-интеллигибельным и даже в какой-то мере мистическим актом, погружением интеллигибельного в сверх-интеллигибельное. Вместе с тем доступ к понятию «бытия» обеспечивает погруженность субъекта в бытие, благодаря которой осознается первичная неотделимость акта существования и того, что существует. Поэтому если «простое схватывание» идеи предшествует составлению экзистенциального суждения как материальная причина, то суждение первично как причина формальная.

Хотя Маритен называл процесс постижения бытия «третьей абстракцией» (после физической и математической), это не следует понимать как увеличение степени абстрактности при переходе от естественных наук к математике и далее к метафизике: каждый из этих видов познания имеет дело со своим особым способом схватывания реальности. Метафизика рассматривает сущее вне материальных условий, вне времени и пространства, но ее предмет не универсальное бытие как абстрактный момент эмпирически схватываемого сущего, а сам индивидуальный акт бытия, недостижимый для естественнонаучного знания, ограниченного в силу того, что оно основано на установлении соответствия между данными чувственного опыта и их теоретическим описанием.

Помимо теоретического познания, Маритен обращается к моральному и поэтическому опыту, в котором человек также имеет дело с бытием в качестве блага и красоты. Этот опыт относится к сфере практической философии и направлен (в отличие от теоретической) не на уже существующие вещи, а на то, чтобы приводить вещи (или поступки) к существованию. Практическое нравственное действие отличается от теоретического акта тем, что оно осуществляется в уникальных условиях «здесь и теперь» и в силу этого не может иметь прецедентов. Оно требует напряжения всего человека, не только его интеллекта, но и воли, наделяющей действие нередуцируемой (к предписаниям, советам, давлению жизненных обстоятельств и т.д.) свободой. Действие осуществляется в соответствии с неявным знанием, известным нам благодаря склонности или сродству. Зачастую нравственное действие выглядит иррациональным, отрицающим обычные стандарты поведения, что ярко проявляется во многих поступках христианских святых. Однако это не отрицает важность универсальных норм – они составляют единство с индивидуальными актами. Кьеркегоровский «рыцарь веры» Авраам, даже совершая «абсурдное» действие, следовал универсальному правилу: «Ты должен повиноваться Богу». Устранение же универсальных законов привело бы, по Маритену, и к устранению свободы.

Поэзия (которую Маритен понимал не как вид литературы, а как особую форму открытости бытию) и творческая деятельность также активно создают автономный мир, выражая бытие и сущность того, кто творит. Однако сущность творца может выявиться только тогда, когда его бытие особым, поэтическим, образом коммуницирует с бытием преходящих вещей, стремясь сохранить их в вечности. Это устремление к вечности, к бытию как таковому, позволяет поэтическому произведению говорить больше, чем оно есть. Маритен находился в дружеских отношениях со многими деятелями искусств различных направлений, признавая важность многообразия творческого опыта.

Маритен также считал, что философ и христианин должны занимать активную политическую позицию. Он посвятил ряд произведений политической теории, оценке текущей ситуации и поиску выхода из кризиса европейской цивилизации. По Маритену, кризис может быть преодолен только на путях христианского «интегрального гуманизма», утверждающего человека как наделенного свободной волей и разумного существа, осуществляющего свой выбор перед лицом Бога. Человеческую личность (которую Маритен отличал от индивидуальности) он считал более онтологически значимой, чем какое-либо социально-политическое образование, в силу обладания ею субсистентной душой, причастной высшему бытию.

Философия культуры, политики, а также истории составляет наиболее оригинальный вклад Маритена в развитие томизма. Однако он всегда оставался верным основным онтологическим положениям Фомы Аквинского, применяя их к решению современных проблем.

Сочинения:

1. De Bergson à Thomas d'Aquin. P., 1927;

2. Court traité de l'existence et de l'existant. P., 1947;

3. Creative Intuition in Art and Poetry. N. Y., 1953;

4. Distinguer pour unir, ou Les degrés du savoir. P., 1932;

5. Humanisme integral. P., 1936;

6. Le songe de Descartes. P., 1932;

7. Man and the State. Chicago, 1951;

8. Sept Leçons sur l'être. P., 1934;

9. The Range of Reason. Ν. Υ., 1952;

10. Метафизика и мистика. – «Путь». Париж, 1926, № 2; (переизд.: М., 1992);

11. Ответственность художника. – В кн.: Самосознание европейской культуры XX в. М., 1991;

12. О человеческом знании. – «ВФ», 1997, № 5;

13. Работы Ж.Маритена по культурологии и истории мысли, реферативный сборник. М., 1992;

14. Философ в мире. М., 1994;

15. Философия прав человека. – В кн.: Европейский альманах, 1992: История. Традиция. Культура. М., 1992.

Литература:

1. Губман Б.Л. Кризис современного неотомизма. Критика неотомистской концепции Ж.Маритена. М., 1983;

2. Phelan G.В. Jacques Maritain. Ν. Υ., 1937;

3. Crotaeu J. Les Fondements thomistes du personnalisme de Maritain. Ottawa, 1955.

К.В.Бандуровский