Человек

Челове́к

Высшая ступень живых организмов на Земле, субъект общественно-исторической деятельности и культуры. Ч. — предмет изучения различных областей знания: социологии, психологии, физиологии, педагогики, медицины и др. Перерабатывая многообразные данные этих наук, философия даёт им определенное истолкование и осмысление.

Вопрос о природе (сущности) Ч., его происхождении и назначении, месте Ч. в мире — одна из основных проблем в истории философской мысли. В древней китайской, индийской, греческой философии Ч. мыслится как часть космоса, некоторого единого сверхвременного «порядка» и «строя» бытия («природы»), как «малый мир», микрокосм (Демокрит) — отображение и символ Вселенной, макрокосма (в свою очередь понимаемого антропоморфно — как живой одухотворённый организм). Ч. содержит в себе все основные элементы (стихии) космоса, состоит из тела и души (тела, души, духа), рассматриваемых как два аспекта единой реальности (аристотелизм) или как две разнородные субстанции (платонизм). В учении о переселении душ, развитом индийской философией, граница между живыми существами (растениями, животными, Ч., богами) оказывается подвижной (см. также Карма); однако только Ч. присуще стремление к «освобождению» от пут эмпирического существования с его законом кармы — сансары. Согласно веданте (См. Веданта), специфическое начало Ч. составляет Атман (душа, дух, «самость», субъект), тождественный по своей внутренней сущности со всеобщим духовным началом — брахманом. В философии Аристотеля нашло выражение, определяющее для античной философии понимание Ч. как живого существа, наделённого духом, разумом («разумной душой», в отличие от сенситивной и вегетативной души) и способностью к общественной жизни.

В христианстве библейское представление о Ч. как «образе и подобии бога», внутренне раздвоенном вследствие грехопадения, сочетается с учением о соединении божественной и человеческой природы в личности Христа и возможности в силу этого внутреннего приобщения каждого человека к божественной «благодати» (в христианской традиции кристаллизуется термин «сверхчеловек» — лат. superhumanus). В средневековой философии намечается понимание личности как отличной от психофизической индивидуальности и не сводимой к какой-либо всеобщей «природе», или субстанции (телесной, душевной, духовной), как неповторимого отношения (Ришар Сен-Викторский, 12 в.).

Эпоха Возрождения проникнута пафосом автономии Ч., его безграничных творческих возможностей (Пико делла Мирандола и др.). Специфичность человеческой сферы бытия остро переживается, например, Николаем Кузанским («О предположениях», II, 14). Представление Р. Декарта о мышлении как единственно достоверном свидетельстве человеческого существования («мыслю, следовательно, существую») легло в основу новоевропейского рационализма, который именно в разуме, мышлении усматривает специфическую особенность Ч., его сущность. Картезианский дуализм души и тела надолго определил постановку антропологической проблематики (см. также Психофизическая проблема). При этом тело рассматривалось как автомат, машина, общая у человека с животными (ср. программное соч. Ф. Ламетри «Человек-машина»), а душа отождествлялась с сознанием. Б. Франклин определяет Ч. как «животное, производящее орудия».

У И. Канта вопрос «Что такое человек?» формулируется как основной вопрос философии. Исходя из дуалистического понимания Ч. как существа, принадлежащего двум различным мирам — природной необходимости и нравственной свободы, Кант разграничивает антропологию в «физиологическом» и «прагматическом» отношении: первая исследует то, «... что делает из человека природа...», вторая — то, «... что он, как свободно действующее существо, делает или может и должен делать из себя сам» (Соч., т. 6, М., 1966, с. 351).

В отталкивании как от картезианского рационализма, так и от сенсуалистического эмпиризма 17—18 вв. в немецкой философии конца 18 — начала 19 вв. происходит возвращение к пониманию Ч. как живой целостности, характерному для эпохи Возрождения (И. Г. Гердер, И. В. Гёте, натурфилософия Романтизма). Гердер называет Ч. «первым вольноотпущенником природы»: его органы чувств и телесная организация, в отличие от животных, не специализированы, более неопределенны, что составляет источник его специфического преимущества: он сам должен формировать себя, создавая культуру. Гердер, романтики, Гегель развивают идеи историчности человеческого существования (Новалис называет историю «прикладной антропологией»). Для немецкой классической философии определяющим является представление о Ч. как о субъекте духовной деятельности, создающем мир культуры, как о носителе общезначимого сознания, всеобщего идеального начала — духа, разума. Критикуя эти идеи немецкого идеализма, Л. Фейербах осуществляет антропологическую переориентацию философии, ставя в центр её Ч., понимаемого прежде всего как чувственно-телесное существо, как живую встречу «я» и «ты» в их конкретности. В России антропологический принцип в философии развивал Н. Г. Чернышевский.

В иррационалистических концепциях Ч. 19—20 вв. доминирующими становятся внемыслительные способности и силы (чувство, воля и т.д.). Согласно Ф. Ницше, Ч. определяется игрой жизненных сил и влечений, а не сознанием и разумом. С. Кьеркегор выдвигает на первый план волевой акт, в котором Ч. «рождает себя», выбор, благодаря которому индивид, т. е. непосредственное, природное существо, становится личностью, т. е. бытием духовным, само определяемым. Проблема личности — центральная для концепции Ч. в Персонализме и Экзистенциализме, согласно которой Ч. не может быть сведён к какой-либо «сущности» (биологической, психологической, социальной, духовной). Отрицая общественную природу личности, экзистенциализм и персонализм разграничивают и противопоставляют понятия индивидуальности — как части природного и социального целого и личности — как неповторимого духовного самоопределения («экзистенции»). Идеи философии жизни (См. Философия жизни) (В. Дильтей) и феноменологии (См. Феноменология) Э. Гуссерля послужили исходной основой для возникновения философской антропологии (См. Философская антропология) как особого течения в немецкой философии 20 в. (М. Шелер, Х. Плеснер, А. Гелен, «культурантропология» Э. Ротхаккера и др.). Натуралистический подход к Ч. характерен как для представителей традиций фрейдизма, так и для многих естествоиспытателей 20 в. на Западе.

Ю. Н. Попов.

Отвергнув идеалистическую и натуралистическую концепции Ч., марксизм подошёл к объяснению природного и социального в Ч. на основе принципа диалектико-материалистического монизма. Исходным пунктом марксистского понимания Ч. является трактовка его как производного от общества, как продукта и субъекта общественной трудовой деятельности. К. Маркс писал, что «... сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивидууму. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 3).

Марксистский анализ проблемы Ч. предполагает выявление социальной сущности, конкретно-исторической детерминации его сознания и деятельности, различных исторических форм бытия человека и его образа жизни, раскрытие соотношения социального и биологического в Ч. и др.

Общественной истории Ч. предшествовала его естественная предыстория: зачатки трудоподобной деятельности у человекообразных обезьян, развитие стадных отношений высших животных, развитие звуковых и двигательных средств сигнализации. Определяющим условием реализации этих предпосылок становления Ч. марксизм считает труд, возникновение которого ознаменовало собой превращение человекообразной обезьяны в человека (см. Ф. Энгельс, там же, т. 20, с. 489—90). Животные не могут производить коренных изменений в условиях своего существования, они приспосабливаются к окружающей среде, которая и определяет образ их жизни. Ч. же не просто приспосабливается к данным условиям, а, объединяясь в совместном труде, преобразует их в соответствии со своими постоянно развивающимися потребностями, создаёт мир материальной и духовной культуры. Культура творится человеком в той же мере, в какой сам Ч. формируется культурой.

Ч. есть живая система, представляющая собой единство физического и духовного, природного и социального, наследственного и прижизненно приобретённого. Как живой организм Ч. включен в природную связь явлений и подчиняется биологическим (биофизической, биохимической, физиологической) закономерностям, на уровне сознательной психики и личности Ч. обращен к социальному бытию с его специфическим закономерностями. Физическая, морфологическая организация Ч. является высшим уровнем организации материи в известной нам части мироздания. Ч. кристаллизует в себе всё, что накоплено человечеством в течение веков. Эта кристаллизация осуществляется и через приобщение к культурной традиции, и через механизм биологической наследственности. Ребёнок наследует запас генетической информации через специфически человеческое строение тела, структуру мозга, нервной системы, задатков. «Человек является непосредственно природным существом. В качестве природного существа, притом живого природного существа, он, с одной стороны, наделён природными силами, жизненными силами, являясь деятельным природным существом; эти силы существуют в нём в виде задатков и способностей...» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с. 631). Однако природные (анатомо-физиологические) задатки развиваются и реализуются только в условиях социального образа жизни в процессе общения ребёнка со взрослыми. Марксизм отвергает метафизические представления о существовании врождённых идей и способностей у Ч. Проявление биологических закономерностей жизни Ч. носит социально обусловленный характер. Жизнь Ч. детерминируется единой системой условий, в которую входят как биологические, так и социальные элементы. При этом биологические составляющие этой единой системы играют роль лишь необходимых условий, а не движущих сил развития. Действия Ч., образ его мыслей и чувств зависят от объективных исторических условий, в которых он живёт, от особенностей той социальной группы, класса, интересы которых он сознательно или бессознательно представляет. Содержание духовной жизни Ч. и законы его жизни наследственно не запрограммированы. Но этого никак нельзя сказать о некоторых потенциальных способностях к творческой деятельности, об индивидуальных особенностях дарования, которые формируются обществом, но на основе наследственных задатков. Наследственные моменты в той или иной степени, прежде всего через особенности высшей нервной системы, влияют и на характер развития наклонностей и способностей Ч.

Перед каждым вступающим в жизнь Ч. простирается мир вещей и социальных образований, в которых воплощена, опредмечена деятельность предшествующих поколений. Именно этот очеловеченный мир, в котором каждый предмет и процесс как бы заряжен человеческим смыслом, социальной функцией, целью, и окружает Ч. При этом достижения человеческой культуры не даны Ч. в готовом виде в воплощающих их объективных условиях, а лишь заданы в них. Освоение социальных, исторически сложившихся форм деятельности — главное условие и решающий механизм индивидуального становления Ч. Чтобы сделать эти формы своими личными способностями и частью своей индивидуальности, Ч. с раннего детства вводится в такое общение со взрослыми, которое выражается в виде подражания, учения и обучения. В результате этого индивидуально развивающийся Ч. овладевает способностями разумно действовать с орудиями труда, с различного рода символами, словами, с представлениями и понятиями, со всей совокупностью социальных норм. Осваивая очеловеченную природу, ребёнок приобщается к бытию культуры разнообразными способами. В этом приобщении участвует каждое из «... человеческих отношений к миру — зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, хотение, деятельность, любовь, — словом, все органы его индивидуальности...» (там же, с. 591).

В процессе приобщения к культуре у Ч. вырабатываются механизмы его самоконтроля, выражающиеся в способности волевыми усилиями регулировать широкий диапазон влечений, инстинктов и т.п. Этот самоконтроль по существу является социальным контролем. Он подавляет неприемлемые для данной социальной группы импульсы и составляет необходимое условие жизни общества. Чем более интенсивно развивается человечество, тем всё более сложными оказываются проблемы образования и воспитания, формирования Ч. как личности.

Исторически сложившиеся нормы права, морали, быта, правила мышления и грамматики, эстетические вкусы и т.д. формируют поведение и разум Ч., делают из отдельного Ч. представителя определённого образа жизни, культуры и психологии: Ч. «... только в обществе может развить свою истинную природу, и о силе его природы надо судить не по силе отдельных индивидуумов, а по силе всего общества» (Маркс К. и Энгельс Ф., там же, т. 2, с. 146). Критикуя представления о Ч. как изолированной монаде, Маркс подчёркивал, что Ч. всесторонне включен в контакт, общение с обществом, даже когда остаётся наедине с собой. Осознание Ч. себя как такового всегда опосредствовано его отношениями к другим людям. Каждый отдельный Ч. представляет собой неповторимую индивидуальность, и вместе с тем он несёт в себе некую родовую сущность. Он выступает как личность, когда достигает самосознания, понимания своих социальных функций, осмысления себя как субъекта исторического процесса. Становление личности связано с процессом общественной дифференциации, выделением отдельного индивида из коллектива по мере развития личных прав и обязанностей. Марксистское понимание Ч. исходит из того, что Ч. может быть свободным лишь в свободном обществе, где он не только является средством осуществления общественных целей, но выступает прежде всего как самоцель. Идеал такого общества марксизм видит в коммунистическом обществе, так как только в нём Ч. получит средства, дающие ему возможность полностью выявить свою индивидуальность. См. также Личность.

Лит.: Проблема человека в современной философии. Сб. ст., М., 1969; Смирнов Г. Л., Советский человек, М., 1971; Григорьян Б. Т., Философия о сущности человека, М., 1973; Соотношение биологического и социального в человеке, М., 1975; Дубинин Н. П., Шевченко Ю. Г., Некоторые вопросы биосоциальной природы человека, М., 1976.

А. Г. Спиркин.

Происхождение человека. Ч. появился на Земле в итоге сложного и длительного процесса историко-эволюционного развития (см. Антропогенез) и как биологическое существо сохраняет тесную связь с животным миром, прежде всего с отрядом приматов (См. Приматы), в который он входит в ранге особого семейства гоминид (См. Гоминиды). Согласно распространённой точке зрения, человеческая ветвь эволюции отделилась от общего с человекообразными обезьянами ствола в период интенсивной адаптивной радиации (См. Адаптивная радиация) обезьян в миоцене, скорее всего 12—15 млн. лет назад. Наиболее вероятными предками Ч. на этой стадии были рамапитеки (или кениапитеки) — высокоразвитые приматы, известные по остаткам челюстей, найденных в Азии (Индия, Пакистан), Восточной Африке (Кения) и Европе (Венгрия). Вопрос о времени появления первых гоминид тесно связан с пониманием самого критерия гоминизации, по поводу которого существуют различные точки зрения. Если подразумевать под ним ту или иную степень освоения предками Ч. принципиально новой адаптивной зоны в связи с развитием трудовой деятельности и культуры и возникновением нового способа поведения, то с морфологической стороны критерий гоминизации должен включать: прямохождение, начальную стадию трудовой адаптации кисти и достаточно высокий уровень развития мозга. В соответствии с этим древнейшим достоверным представителем гоминид до недавнего времени мог считаться вид Homo habilis («человек умелый»), выделенный английским учёными Л. Лики, Ф. Тобайясом и Дж. Нейпиром в 1964 на основании находок в ущелье Олдовай. Прогрессивные черты морфологии Н. habilis (прямохождение, высокий уровень развития мозга, по которому он превосходит всех современных и ископаемых человекообразных обезьян) сочетались с наиболее ранними и примитивными из известных науке каменных орудий. По-видимому, этот гоминид, живший ок. 2 млн. лет назад, был творцом древнейшей каменной культуры — олдовайской (см. Галек культура). Однако позднее появились новые факты, свидетельствующие о ещё большей древности гоминид, и в частности рода Homo. Так, в 1972 учёным из Кении Р. Лики был открыт так называемый «череп 1470» и сопутствующие ему остатки скелета конечностей в районе к востоку от оз. Туркана (бывшее Рудольф, Кения). Абсолютный возраст находки превышает 2 млн. лет. Череп отличается рядом прогрессивных особенностей даже при сравнении с более поздними гоминидами, в том числе относительно высоким и округлённым сводом, слабым развитием рельефа на лобной и затылочной костях, умеренной выраженностью позадиглазничного сужения; объём мозга (770—775 см3) выше, чем у Н. habilis (в ср. 625 см3), и достигает величины, характерной для некоторых архантропов; бедренная кость вполне человеческого типа. Другая находка сделана М. Лики в Танзании в 1975. Это остатки ископаемых гоминид и каменные орудия в слое, датируемом 3,5 млн. лет. Ископаемые гоминиды древностью примерно 3 млн. лет обнаружены и в Хадаре (Эфиопия) в 1973—74. К числу хронологических предшественников современных Ч. относятся также архантропы, появившиеся около 1,9 млн. лет назад (а может быть и раньше), и палеоантропы, время существования которых 0,3—0,035 млн. лет. Ч. современного вида (Н. sapiens) появился не позднее 40 тыс. лет назад, а по некоторым данным, — ещё раньше. Уже в верхнем палеолите, по-видимому, были заселены Австралия и Америка. Преобладающим типом раннего Н. sapiens является кроманьонский, прослеживающийся в Европе и за её пределами и в последующие эпохи. Для него характерны прямой лоб, надбровные дуги (вместо надглазничного валика), отчётливо сформированный подбородочный выступ, высокий свод черепа и т.д.

Общая картина эволюции гоминид представляется достаточно сложной и не может считаться до конца выясненной. По-видимому, в процессе антропогенеза могло иметь место сочетание ветвления в пределах целостных полиморфных групп с прямым развитием отдельных ветвей, их «стадиальной трансформацией», но эти стадии (см. Архантропы, Палеоантропы, Неоантропы) широко сосуществовали друг с другом, их представители иногда могли и не различаться по типу культуры. Подробнее см. в ст. Антропогенез.

Е. Н. Хрисанфова.

Биологические особенности человека. Ч. относится к виду человек разумный (Homo sapiens), роду человек (Homo), семейству гоминид (Hominidae), отряду приматов (Primates), классу млекопитающих (Mammalia), типу хордовых (Chordata). Организм человека имеет много признаков, общих с позвоночными и особенно с млекопитающими животными. Как и у всех позвоночных, основу внутреннего скелета Ч. составляет осевой стержень — позвоночный столб, которому в зародышевом развитии предшествует спинная струна, или хорда. Ч. обладает двумя парами конечностей, замкнутой сердечно-сосудистой системой, трубчатой нервной системой. Тело Ч. построено по принципу двусторонней симметрии и характеризуется чертами метамерии (См. Метамерия), свойственной всем позвоночным.

Как представителю класса млекопитающих Ч. присущи характерное строение кожи (сильное развитие кориума, или дермы, многочисленные сальные и потовые железы, волосяной покров, хотя и перешедший на большей части поверхности тела в рудиментарное состояние), постоянная температура тела, лёгочный тип дыхания, четырёхкамерное сердце, безъядерные эритроциты, выкармливание детей молоком, вырабатываемым молочными железами. Вынашивание зародыша в материнском организме сопровождается возникновением у Ч., как и у других высших млекопитающих, специального органа — плаценты.

Млекопитающие обладают хорошо развитыми нервной системой и органами чувств, что способствовало их выживанию и прогрессу. Ч. ушёл вперёд по сравнению с другими млекопитающими благодаря сильному развитию и дифференциации коры головного мозга.

Характерные анатомо-физиологические особенности Ч.: прямостояние и прямохождение, свободные верхние конечности, используемые для употребления и изготовления орудий, высокое развитие средств общения, а также некоторые черты строения зубов, челюстей, пищеварительных желёз и др. органов питания.

Необходимость сохранения равновесия при прямохождении вызвала образование кривизны позвоночного столба, перемещение общего центра тяжести.

Освобождение верхних конечностей от функций опоры тела и передвижения обусловило увеличение массивности скелета нижних конечностей, мощное развитие их мышц, возникновение сводов стопы с их рессорной функцией. Существенно изменилось и строение таза, который стал массивнее, шире и оказался основной опорой при прямохождении. К прямохождению приспособились все системы внутренних органов, усложнились способы доставки крови к сердцу от нижних конечностей и к головному мозгу от сердца. Диафрагма переместилась из вертикального положения в горизонтальное, мышцы брюшного пресса стали выполнять значительно большую роль в акте дыхания.

Средства общения у Ч. представлены жестами, мимикой, членораздельной речью, обеспечиваемыми соответствующим развитием мускулатуры, аппарата голосообразования, а также средств управления ими, включая корковые центры речи. Членораздельная речь — главный канал межличностных коммуникаций — недоступна для животных.

Головной мозг Ч. и по абсолютным и по относительным показателям превзошёл мозг обезьян. Так, масса головного мозга человека оказалась в 3 раза больше массы мозга гориллы, масса тела которой в 3 раза превосходит массу тела человека. Благодаря необычайно высокой организации нервной системы у Ч. возникли предпосылки для безграничного прогресса интеллектуальной и эмоциональной сфер.

Ч. рождается с не полностью сформированными анатомо-физиологическими системами, но закладываются они как «человеческие». Так, элементы скелета и мышцы, ответственные за прямохождение, ещё до рождения ребёнка наследственно преадаптированы. У детей, развивавшихся с опорой на 4 конечности (дети, выросшие в среде животных, психически дефективные), равно, как у детей с парализованными нижними конечностями, скелет остаётся человеческим. У животных (обезьяна, собака) принуждение к двуногому перемещению способно изменить только некоторые конструктивные особенности скелета. Так же ещё до рождения закладываются морфофизиологические признаки аппарата голосообразования и предпосылки последующего развития речи, которые не обнаруживаются даже у близко стоящих к Ч. животных. В ходе онтогенетического развития головного мозга Ч. наблюдается опережающее развитие новых областей коры, особенно тех, которые в последующем достигнут наиболее высокой дифференциации. Следовательно, социальность Ч. проявляется с самого начала реализации наследственной информации.

В. В. Куприянов.

Все современные люди принадлежат к одному виду, в пределах которого выделяют несколько основных рас (см. Расы). Главные признаки вида Н. sapiens свойственны всем без исключения расам Ч., которые, таким образом, стоят на одинаково высоком уровне развития своей биологической организации, вопреки реакционным утверждениям расизма. Относительно времени возникновения и числа очагов первичного расообразования предложено несколько гипотез: согласно некоторым из них, существовал один более или менее широкий ареал формирования современного Ч. и его рас, другие признавали от 2 до 4—5 таких центров (см. Моноцентризм и Полицентризм). В палеолите и мезолите плотность населения была очень низкой (меньше 1 чел. на 3 км2). В неолите она увеличилась примерно в 10 раз. К 1000 году народонаселение Земли составило 275 млн. чел., к 1500 — увеличилось до 450 млн., к 1600 возросло до 500 млн. В 1800 оно составляло ок. 1 млрд. чел., в 1977 — ок. 4 млрд. чел.

Вероятно, ранние этапы становления гоминид были тесно связаны с тропическими лесостепными и степными районами. В дальнейшем Ч. значительно расширил зону своего обитания, заселив даже пустыни, полярные области и горные районы, причём наиболее многочисленные современные группы обитают в тропических лесах и в областях умеренного пояса со смешанным лесом. Таким образом, Н. sapiens является панэйкуменным, т. е. широко распространённым на Земле видом. Он включает многочисленные популяции, дающие при смешении плодовитое потомство и обнаруживающие значительную фенотипическую изменчивость.

Внутривидовой полиморфизм телосложения Н. sapiens известен уже с глубокой древности. Попытки классифицировать многообразие строения человеческого тела привели к созданию конституциональных схем, в основе которых лежат обычно дискретные, т. е. отчётливо разграничиваемые, типы, но поскольку таким образом не удаётся диагностировать конституциональные типы большинства людей, всё большее развитие получают количественные методы, исходящие из непрерывного распределения так называемых компонентов телосложения (мускульного, костного, жирового). Для современной антропологии характерен комплексный подход к проблеме конституции человека — изучение соотношения её морфологических аспектов с физиолого-биохимическими и психологическими. Количественно сбалансированный полиморфизм Ч. как вида отражает в известной мере адаптивную радиацию его популяций. Так, например, соотношение различных типов сложения (см. Конституция человека, Пропорции тела) может существенно варьировать в разных группах человечества. Известна повышенная частота «вытянутого типа» у арабов — жителей пустынь, особенно бедуинов Ливийской пустыни, или в «нилотском типе» Экваториальной Африки. Напротив, «коренастое сложение» типично для некоторых вариантов арктической расы (эскимосы). Полагают, что подобное телосложение представляет определённые преимущества при поддержании физиологических функций в жарком (соответственно холодном) климате, прежде всего в связи с терморегуляцией. В качестве общей закономерности отмечено увеличение «экологического градиента» (отношение массы тела к поверхности) у живущих в местностях с холодным климатом и уменьшение его у экваториальных групп. Следовательно, группы из более прохладных климатогеографических зон имеют большую массу и меньшую относительную поверхность тела.

Наиболее отчётливые формы проявления адаптации физиологической (См. Адаптация физиологическая) также наблюдаются в экстремальных условиях существования, т. е. прежде всего в северных, экваториальных и высокогорных районах. Так, например, отмечено понижение основного обмена (См. Основной обмен) от северных районов к экваториальным; противоположная тенденция наблюдается для иммуноглобулинов (См. Иммуноглобулины) крови — их количество повышается у экваториальных групп; в условиях высокогорья имеет место повышение гемоглобина, и т.д. Генезис этих особенностей достаточно сложен. Некоторые из них, по-видимому, закреплены генетически: например, наличие эффективного механизма стабилизации уровня холестерина у восточно-африканского племени масаев, питающихся преимущественно очень жирной пищей, у которых тем не менее отмечены низкое содержание холестерина и практически отсутствие атеросклероза. Другой пример: предполагаемое снижение чувствительности тканей к метаболическому действию ростового (соматотропного) гормона у малорослых пигмеев Африки. Выявлен и целый ряд зависимостей Фенотипа от внешних факторов, прежде всего социально-экономического (питание, болезни).

Специфической особенностью взаимоотношений Ч. со средой является созданная им принципиально новая форма адаптации, в ходе которой Ч. меняет среду и одновременно происходят изменения общественных отношений людей; этот процесс осуществляется без перестройки морфофункциональной организации Ч. Но и биологическая адаптация человека специфична, ибо состоит в сохранении не только его биологических, но и социальных функций, и осуществляется при значительной и всё возрастающей роли социального фактора. В отличие от животных, Ч. сохраняет свои видовые морфофункциональные характеристики независимо от смены природных условий существования благодаря трудовой общественно-исторической деятельности. В результате длительного воздействия Ч. на окружающую природу создалась новая, «искусственная» среда обитания, оказывающая, в свою очередь, существенное влияние на различные стороны его жизнедеятельности. Этот процесс особенно усилился в условиях научно-технической революции, в связи с дальнейшей индустриализацией, урбанизацией среды и созданием искусственных экосистем. Вопрос о взаимоотношении Ч. и природной среды с середины 20 в. приобрёл большую актуальность и по существу вылился в проблему «человек и биосфера» (см. ст. Экология).

Для всех этнорасовых групп Н. sapiens типично однозначное направление полового диморфизма (См. Половой диморфизм), единообразный тип роста и биоморфоза. Половые различия проявляются уже с самых ранних этапов постнатального периода (т. е. после рождения) и выражаются прежде всего в темпах развития, так как по показателям биологического возраста девочки опережают мальчиков. При этом различные повреждающие воздействия в меньшей степени затрагивают ростовые процессы у женщин сравнительно с мужчинами, что связывается иногда с «защитным» действием двух Х-хромосом у женщин. Морфологически половой диморфизм отчётливо проявляется в общих размерах тела, пропорциях (относительно большая ширина таза у женщин, плеч — у мужчин), развитии так называемых компонентов тела (лучшее развитие подкожного жироотложения у женщин, а мускульного и костного компонентов — у мужчин), особенностях микроструктуры (диаметр мускульных волокон, размеры и общее количество жировых клеток и др.), а также в некоторых гистохимических характеристиках. Во всех возрастах в мужских группах наблюдается больший процент мускульных типов, в женских — пикнических. Имеются данные, что мускульный (атлетический) тип у мужчин и пикнический тип у женщин характеризуются и относительно высокими уровнями секреции половых гормонов — мужских (андрогенов) и женских (эстрогенов). Наконец, половые различия затрагивают также многие (физиологические и биохимические признаки. Так, например, температура тела, артериальное давление, частота сердцебиений, показатели красной и белой крови, основного обмена и др. проявляют у женщин (в отличие от мужчин) выраженную волнообразность в связи с половым циклом.

Специфической чертой индивидуального развития Ч. является относительно большая протяжённость периода детства со сравнительно низкой скоростью роста и выраженный скачок его скорости в связи с половым созреванием. Сходный тип ростового процесса существует и у некоторых обезьян, прежде всего у шимпанзе, однако интервал между вскармливанием и половым созреванием здесь меньше. Поэтому подобные закономерности роста могут рассматриваться в качестве характерных для определённого этапа эволюции приматов и особенно гоминид, в становлении которых важную роль сыграло увеличение периода обучения молодых особей. Такой тип роста характерен для современного Ч., хотя в темпах развития могут существовать некоторые групповые и особенно индивидуальные вариации. Последние выявляются внутри любой группы развивающихся индивидуумов, где всегда имеет место морфофизиологическая дифференциация при одном и том же хронологическом возрасте, определяющая в конечном итоге так называемый биологический возраст индивидуума. В качестве критериев биологического возраста используют различные морфологические, физиологические, биохимические тесты, в том числе характеризующие развитие скелета («скелетный возраст»), зубной системы («зубной возраст»), половое развитие, гормональный статус, некоторые показатели высшей нервной деятельности, зависящие в основном от возраста, а также сердечно-сосудистой, мышечной системы и т.д. Все эти показатели могут изменяться более или менее синхронно (гармонично) или, напротив, асинхронно, обнаруживать тенденцию к ускорению (см. Акцелерация) или запаздыванию развития (см. Ретардация). Особенно тесно связаны показатели скелетного, полового и общего соматического развития, которые чаще всего и используют как критерии биологического возраста. Но в зависимости от возраста разные показатели имеют различную диагностическую ценность. На темпы развития, а следовательно, и на биологический возраст влияют многие факторы. По данным исследований на близнецах, выявляется существенная роль наследственного фактора в определении скелетного, зубного возрастов, количеств. секреции половых гормонов, возраста наступления первой менструации и др. (см. Генетика человека). Очень важная роль принадлежит также социально-экономическому фактору, в меньшей мере на биологический возраст могут влиять факторы природной среды (климато-сезонный, геохимический и др.). По-видимому, наблюдающийся во многих странах в основном на протяжении последнего столетия так называемый секулярный тренд («вековая тенденция»), выражающийся прежде всего в ускорении процессов развития, а также в увеличении размеров тела и некотором перераспределении типов телосложения, представляет собой лишь фазу колебаний в пределах видового комплекса Н. sapiens. Подобные вековые или даже эпохальные изменения могли существовать и много раньше. Так, например, для длины тела, формы головы и лица они констатируются с неолита и даже ранее. Динамика этих явлений подробно исследована советскими учёными. Особенно хорошо изучены процессы изменения формы головы — брахицефализация (увеличение её относительной ширины, выражаемой так называемым головным указателем (См. Головной указатель)) и дебрахицефализация (противоположный сдвиг). Японские исследователи С. Морита и Ф. Оцуки (1973) указывают, например, что только за последние 50 лет головной указатель у мужчин-японцев увеличился на 3,3 единицы за счёт возрастания ширины головы; по данным советского антрополога В. В. Бунака (1968), средний рост молодых русских мужчин за 40 лет стал больше на 3 см. Отмечены эпохальные колебания и в показателях полового созревания, возможны они и для многих других признаков. Все эти изменения носили разнонаправленный характер, протекали разными темпами на разных территориях и в разные периоды развития человечества. Основные причины подобных микроэволюционных явлений в пределах вида Н. sapiens, по-видимому, генетические, связанные с процессами метисации (См. Метисация) населения планеты, изменением частот генов, сдвигом их доминантности (См. Доминантность) и т.д., хотя их появление зависит и от целого ряда других факторов, в том числе социально-экономических. Вместе с тем снятие у неоантропов (См. Неоантропы) видообразующей формы естественного отбора, его стабилизирующая форма в современном обществе, развитие панмиксии (См. Панмиксия), противодействующей проявлениям естественного мутационного процесса, не позволяют сейчас предсказать сколько-нибудь существенных изменений видового комплекса Н. sapiens, сформировавшегося в верхнем палеолите.

Лит.: Уильямс Р., Биохимическая индивидуальность, пер. с англ., М., 1960; Ископаемые гоминиды и происхождение человека, М., 1966; Барнетт А., Род человеческий, пер. с англ., М., 1968; Биология человека, пер. с англ., М., 1968; Адаптация человека, Л., 1972; Антропология 70-х годов, М., 1972; Основные закономерности роста и развития детей и критерии периодизации, Од., 1975; Возникновение человеческого общества. Палеолит Африки, Л., 1977; A new hominids from East Rudolf, Kenya, «American Journal of Physical Anthropology», 1975, v. 42, № 3; Die Evolution der Organismen: Ergebnisse und Probleme der Abstammungslehre, Bd 3—Phylogenie der Hominiden, Hrsg. von G. Heberer, Stuttg., 1974.

Е. Н. Хрисанфова.